Ундине и наре. «Унда» по-латыни  «вода». В мифологии германских народов издревле известны ундины  духи воды. На весь мир их прославила повесть «Ундина», которую написал граф Фуке де ла Мотт и перевел на русский язык стихами В. А. Жуковский. Ундины  красавицы с роскошными волосами, прекрасно сложенные, длинноногие.

Другое дело  ундине, существующие в прибалтийских народных поверьях (заметьте, корень в слове тот же, латинский). Они  типичные русалки с рыбьими хвостами. Вот что рассказывают о водяных девах ундине в Литве.

Раз на Немане ловили неводом рыбу. Закинули рыбаки невод в заводь у самого берега, а заводь эта илистая оказалась, точно болото. Закинули невод, вытянули, а там незнамо что  то ли рыбина, то ли человек: раскрасавица  кудри у нее золотистые, ручки маленькие да коротенькие. Вместо ног  вроде хвост рыбий. Привезли ее рыбаки домой, сделали лохань попросторней и пустили ее в воду. За десять километров приходилось по воду ездить, к Неману, а воду меняли через день. Со всей округи стекались в ту деревню на ундине смотреть. А она, как наберется много народу, пригорюнится, прикроет волнистыми своими волосами личико и зарыдает.

А когда погода была, певала ундине  да так ладно! Голос у нее был дивный, у людей такого не бывает. Жаль только  в песнях ее никто ни словечка разобрать не мог. Изо всех окрестных деревень шли на нее подивиться. А как не стали ходить  повезли ее напоказ по городишкам. А потом и вовсе всем приелось. Тогда отвезли ундине опять к Неману да выпустили на волю. Трижды она нырнула, трижды голову наклонила  благодарила, видно, что выпустили ее! А в третий раз погрузилась  и уж больше не показывалась.

Кроме ундине, в литовских водах в старину обитали еще и наре. Внешне они точно такие же: до пояса  женщины, ниже  рыбы. И собою красавицы. Однако они отличаются по характеру от своих водяных сестер. «Ясными ночами, как месяц выходил, они появлялись из воды, пели да хороводы водили. И тогда были они особенно прекрасны: как радуга блистали, сверкали и светились! Многим хотелось полюбоваться на их красоту. Да только не к добру было это: наре топили любопытных без жалости».